Дочь седых белогорий - Страница 73

Замолчала Лиза, опомнилась. Вспомнила, что девушке такие слова первой говорить нельзя. Неприлично, некрасиво. Подумает Филя, что она ему сама навязывается. Будет относиться к ней с некоторым пренебрежением, возгордится, что сама пришла к нему и первая открыла свои чувства.

Он понял её, вздохнул облегчённо. Сердце забилось в груди камнепадом. Шагнул навстречу, схватил грубыми руками её мягкие ладошки, притянул к губам:

– Не надо. Не говори. Я и так все понимаю… Люблю я тебя, Лиза! Очень люблю!!! Больше всего на свете! Все глаза ты мне проела, мысли только о тебе! И нет мне покоя ни днем, ни ночью. Где бы ни был, куда бы ни шёл – всегда, постоянно со мной…

Он не договорил, схватил ладонями её голову, притянул к губам, утопил девичье лицо поцелуями. Она не отстранилась. Стала покорной, податливой. Прикоснулась руками к его плечам, вцепилась пальчиками в рубаху, утонула в чувственных ласках.

А Филя уже не владеет собой. Крепкие руки сжимают трепещущее тело девушки. Грузно наваливается на податливую фигурку. Вздрогнула Лиза, поняла, что сейчас произойдёт. Вывернулась, освободилась, отскочила и, задыхаясь от рвущегося дыхания, испуганно заговорила:

– Э-э-э, нет! Остынь. Нельзя этого… Не надо. Не время. Что же это ты, опозорить хочешь?

– Да что ты, Лизонька! Я же люблю тебя! Твой я, навсегда…

Потянулся вслед за ней, хотел поймать, прижать к себе своё счастье. Но девушка отбежала ещё дальше, заметалась по кустам игривой белкой, громко заговорила:

– Не подходи близко, кричать буду!

Замер Филя, обречённо остановился, опустил руки. А она, поправляя косу, продолжила:

– Всё… Пошла я…

– Лиза, увидимся вечером? – с надеждой спросил он. – Здесь же, на закате?

Девушка кокетливо передёрнула плечами, выстрелила глазами в его сторону, тихо ответила:

– Не знаю, может быть. До вечера дожить надо…

Убежала. Оставила парня наедине с собой, как будто ничего и не было. Не верится Филе, то ли была она, то ли нет? Может, приснилось?.. Но нет, не приснилось! Всё ещё звучат в его ушах её слова. Руки помнят трепет хрупкого тела, губы горят страстным поветрием нежных поцелуев!..

Но не пришла Лиза вечером в условленное место. Напрасны были его ожидания, мучения. Сестричка Катя принесла весточку от нее, небольшой измятый листочек, на котором быстрым, броским почерком было торопливо написано:

Филя! Прийти не могу. Кто-то видел сегодня, как мы с тобой встречались на берегу. Матушка запретила мне выходить из дома. И ещё. Под вечер к нам приходил Лазарь Потехин. Случайно подслушала его разговор с отцом. Они собираются отправить Кузю Солохина тропить твой след. Желают знать, где вы с братьями моете золото, чтобы потом застолбить участок. Будь осторожен! Твоя Лиза.

Филю как будто в костёр бросили:

«Эх, сволочи! Вот оно что, не зря Лазарь мне так улыбается, хочет на хребте прокатиться! Участок застолбить… Ну и гады! Значит, Солоха пасти будет… Ладно, посмотрим, кто кого будет скрадывать. Но Лиза! Ах, Лиза, милый мой человечек, спасибо тебе, никогда не забуду твоё предупреждение. Но кто мог видеть нас сегодня на берегу? Кто мог рассказать Берестову о встрече?»

И тут же вспомнил, когда шёл от Лазаря, заметил Кузю Солохина, как тот сидел на лавке у своего дома. Он, конечно же, наблюдал, как они с Лизой стояли на крыльце золотоскупки. И проследил за ним.

«Вот оно что! Значит, за мной поставлены глаза. Так-так. Что же теперь делать? Мне же сегодня надо в тайгу идти, братья ждут. Как уйти из посёлка незамеченным?» – лихорадочно соображал парень.

Записка Лизы имела для Фили огромное значение. Она доказывала, что девушка действительно его любит. Он был готов вскочить на коня и гнать во весь опор куда-нибудь очень далеко, чтобы буйный ветер выдул из его головы все прошлые сомнения и терзания. Впрочем, этого и так не надо было делать. За день в его жизни произошли значительные события. Встреча. Разговор. Ответные чувства. Всё было, как в сказке. Но было! И есть! И у Фили своя огромная – соизмеримая с миром тайги – любовь. Он окрылён надеждой будущей встречи. Теперь в его жизни три пристанища: отчий дом, мир природы и Лиза.

Вторая новость была более чем удручающей. За ним следят. С его помощью хотят найти золотую россыпь, прогнать его и братьев с обжитого места, отобрать средства к существованию и, возможно, даже заставить работать «на дядю».

Захват старательских участков хитростью распространён. Увидит купец у старателя хорошее золото, напоит спиртом и у пьяного узнает, где находится прииск. Или тайно выследит, где он моет благородный металл. Дальше – проще. Подаёт заявку в контору на присвоение участка, платит налог, получает купчую и прогоняет с обжитого места мужика. Затем набирает на работы сезонных старателей, даже того, кто показал золотую россыпь, и набивает себе карманы. Год, два – и вот уже, глядишь, это не какой-то купчишка-замухрышка, а знаменитый Иван Иваныч Иванов, золотопромышленник! Не просто так, а с большой буквы, в картузе, в модном пиджаке, яловых сапогах! К нему уже так не подойти, строго смотрит, свысока. Может и в морду дать запросто, и ничего ему не будет, так как за ним власть, которую он кормит.

Лазарь Потехин один из таких купцов. У него уже есть два участка по Дурной речке. Но прииски заметно истощились. А где найти новые – не знает. Вот и мечется, как хариус на икромёте. Самому идти в тайгу – страшно, не приспособлен он к путешествиям по горному краю. Да и грехи не пускают: прииски захвачены обманным путём. Вот и ищет какого-нибудь дурака, кто ему в тайге золотую россыпь покажет. Да только мало сейчас дураков-то. Люди умнее стали.